Новое оружие России

Виктор Баранец, полковник в отставке, военный обозреватель «Комсомольской правды»: "Мы торгуем оружием в мире на 10-11 миллиардов долларов в год и занимаем второе место. Это одна сторона вопроса. Вторая сторона вопроса заключается в том, что наша армия вооружена очень пёстро. Есть оружие современных поколений (я не хочу называть - суперсовременных поколений). Наш истребитель «Су-27» входит в сословие лучших истребителей мира. Сейчас на подходе новьё. Вот буквально сейчас «тёпленькие» пошли «Су- 34». Поставки техники пошли. Да, нам бы хотелось, чтобы нам, как в советское время, целыми полками пригоняли там по 50-60 штук. Нам бы этого хотелось. Мы этого объективно не можем. Это что касается авиации. В авиации мы разработали достаточно хорошие вертолёты. Я имею в виду «Ми-28Н». Да и другие там у нас: «Эрдоганы» и т.д. У нас Арсеньевский завод и «Роствертол» делают хорошие вертолёты. Мы далеко не на самом последнем месте по авиационной компоненте. Теперь давайте перейдём, всё-таки, к самому главному. Самое главное, как я уже говорил, это ядерное оружие. И здесь российские золотые умы первые в мире сумели создать гиперзвуковую ядерную боеголовку. Российский конструкторский ум нашёл гениальное решение: когда наша ракета взлетает, ядерная ракета, и идёт на цель, то ядерная боеголовка идёт на цель не по классической траектории (разгонная стадия, выход на режим полёта и атака), а ракета выбрасывается со стола. Она взлетает с бешеной скоростью, гораздо бешеной скоростью, чем это было раньше. Говорят американцы: «Мы вас всех уже постреляем во время взлёта». Мы уже подумали и об этом: наша ракета уже взлетает гораздо быстрее нового типа, чем старого. Но дальше - гиперзвуковая боеголовка, как сумасшедшая, начинает рыскать по космосу. Она начинает маневрировать по высоте и по курсу. Ни один самый мощный компьютер в мире, даже американский, вот размером с эту комнату, он не может рассчитать траекторию полёта. Таким образом, она непоражаема. Это вам вот самое лучшее новьё. Второе. Да, что касается стратегических бомбардировщиков, то мы сейчас моделируем новый стратегический бомбардировщик. А те, которые у нас (несколько десятков есть), они на ходу. Они прошли глубокую модернизацию, и проходят. У них уже появились ракеты, которым не надо заходить в зону поражения противоракетной обороны или противовоздушной обороны противника. В чём здесь фишка? Те ракеты, которые будут выскакивать из-под пуза наших стратегических бомбардировщиков, можно запускать гораздо дальше, чем это было при старых ракетах. Таким образом, ни в зону противоракетной обороны, ни в зону ПВО противника нам не надо заходить. Мы можем долететь до Урала, взлететь там откуда-то с Волги, пустить ракету и вернуться назад. Это всё под прикрытием, безусловно, своей истребительной авиации. Это тоже ноу-хау последних лет - вооружение стратегической авиации. Мы вознамерились сделать широкий шаг, безусловно, и в вооружении атомного подводного флота. Но здесь мы натолкнулись на серьёзнейшую, трагическую ошибку. Она заключалась в том, что конструктор, который предложил нашему руководству сделать морскую ракету «Булава», он сказал: «Вы знаете, ради экономии денег мы сейчас унифицируем ракету «Тополь» и сделаем из неё ракету «Булава», которая будет не хуже, чем тот же «Тополь». И вот под эти ракеты уже сделаны и уже доделываются несколько новейших атомных подводных крейсеров. А «Булавы» нет. Сейчас мы лихорадочно пытаемся её довести потому, что шахты пустуют, атомную подводную лодку нужно ставить в боевой строй, а ракеты нет. Образовался так называемый драматичный технологический разрыв - когда лодка есть, а оружия (самого мощного оружия) на её борту нет. Торпеды есть, да. И другое вооружение есть. Но нет самого главного оружия. Это утрата фактически 90% её ударного потенциала. Так. Идём дальше. Теперь что касается танков. Вы знаете, что мы сейчас уже перешли там корма, к платформе мы хотим. В чём смысл? Это очень умное решение (правда, скопированное с Запада) - сделать какую-то платформу, и на неё уже делать различного рода навороты. Есть система, допустим, противотанковой защиты. Это когда снаряд противника летит в танк, навстречу ему выпускается другой снаряд, и он не долетает или сбивается с траектории полёта, или корёжится, и уже небоеспособен. Кстати, эти системы впервые лучше всех - и «Арена», и «Штора» - были применены как раз в российской армии. Вот сейчас мы делаем танк самого последнего поколения. Делаем трудно. Но мы хотим на этот танк навесить всё, что может навесить прогрессивное человечество, занимающееся танкостроением. Мы наизнанку вывернемся, конечно. Мы сделаем этот наш танк. Он будет, безусловно, основным боевым танком. Но мы сейчас находимся на марше. Что касается танка «Т-90», которым сейчас в основном вооружена российская армия: у него есть очень большие шансы на хорошую модернизацию. У танка хорошая основа, его нужно только модернизировать (туда - всякие навороты, фишки, прицелы, указатели лазерные, компьютерные). Всё это, в общем-то, может превратить танк «Т-90» … он может войти, в общем-то, в пятёрку лучших танков мира. Теперь что касается стрелковых вооружений. Вы знаете, что за последнее время, ещё при Сердюкове, мы стали, в общем-то, облизываться на английское, австрийское, немецкое, швейцарское - снайперские винтовки. И мы как-то так вот привыкли, это ещё от Петра Первого идёт, что заграничное - это значит лучше (слюна у нас изо рта). Зарубежная австрийская винтовка. Мы купили, купили винтовки, дали их нашим десантникам, послали их в северные широты: «Ребята, постреляйте». И что вы думаете? При низких температурах снайперская винтовка заклинивает, зато наша «ОТиЗ» винтовка может стать гордостью нашего снайперского снаряжения. Да, мы пытаемся сейчас соорудить новый автомат «АК-12», - вот в этой длинной легендарной череде. Дело идёт трудно, но идёт в правильном направлении. Мы поняли, что автомат уже должен перестать быть автоматом. Это должен быть комплекс. Я думаю, что когда-то это слово «автомат» у нас пропадёт, это будет называться «комплексом». Вы попадаете в горах в тёплые слои воздуха, в заморозки, вам надо поставить другой прицел, вам надо заменить ствол. Пожалуйста. Вам надо заменить планку, систему прицеливания, вам хочется с левой или с правой руки. Всё это - пожалуйста. Таким образом, такой универсальный автомат. Да, будут и сменные стволы. Да, будут и сменные магазины. Да, будут сменные прицелы. Всё будет сменным. Т.е. сейчас мы уже не видим вот этого оружия с рожком и с магазином, и это будет совершенно другое оружие. Да, идёт трудно, но мы выкарабкаемся из этой истории. Мы сделаем оружие, достойное имени Калашникова. Теперь второе. Вы знаете, что у нас появилась за последнее время мода покупать беспилотные летательные аппараты. Ну, вот мы заболели. Заболели израильскими беспилотниками. Купили большую партию на пробу и даже сейчас сооружаем, вроде бы, совместное производство. Так вот: мы взяли израильский этот беспилотник, повезли в Сибирь. Он взлетел, и больше мы его не видели. Где-то нашли в тайге. Почему? Аппаратура сходит с ума. Опять не выдерживает низкой температуры. Зато у нас и в Питере, и в Москве есть великолепные школы, которые израильтянам дадут сто очков вперёд. Но дело в том, что мы их мучили, мы опять своей вот какой-то гнилой нерусскостью, мы говорили: «Вы – плохое. Всё, что вы делаете – плохое. Это всё – плохое. Это всё – допотопное. Это – дедовское». Я жду того момента, когда вам в телекамеру с гордостью расскажу о нашей школе беспилотников. Слава Богу, она получила деньги и, судя по тому мажорному рассказу, по тому, что я видел, беседуя с конструкторами, - у нас есть большие-большие надежды, что у нас будет всё в порядке".